Г эббингауз изучал влияние на запоминание. Экспериментальная психология Г

Герман Эббингауз (Hermann Ebbinghaus, 1850 —1909) — немецкий психолог, один из основателей экспериментальной психологии и психологии памяти.

Родился в семье лютеранских купцов в Бармене, в Германии. В возрасте 17 лет поступил в университет Бонна, где у него проявился сильный интерес к философии. Однако его занятия прервались в 1870 в связи началом Франко-прусской войны, он поступил на военную службу в прусскую армию. Возобновил учебные занятия только через год. Получил ученую степень в 1873 году.

Под впечатлением психофизики Фехнера реализовал идею о количественном и экспериментальном изучении процессов памяти. В связи с этим он осуществил экспериментальные исследования памяти на основе запоминания слогов. Эббингауз разработал несколько методик для исследования процессов памяти, открыл ряд феноменов психологии памяти, в частности, «фактор края», то есть более эффективное запоминание первых и последних слогов ряда. На основе проведенных исследований он построил кривые заучивания и забывания, которые показывают, что эти процессы носят нелинейный характер. Также обнаружил, что осмысленный материал запоминается лучше, чем бессмысленный. Эти экспериментальные исследования он проводил на себе. Американский психолог Вильям Джеймс выразил восхищение героическими усилиями Эббингауза по ежедневному заучиванию бессмысленных слогов и похвалил его за точные измерения памяти.

В 1885 году Эббингауз опубликовал одну из наиболее важных своих книг («О памяти», 1885). Его знаменитая работа о памяти стала одним из первых экспериментальных психологических исследований. Она внесла ясность и точность в экспериментальную технику научной психологии.

В том же 1885 году получил должность профессора философии в Университете Берлина. После завершения работы по памяти, Эббингауз обратился к исследованию цветового зрения. В 1890 году вместе с врачом Артуром Кенигом (A. König) основал Журнал психологии и физиологии сенсорных органов.

В 1994 он получил должность профессора в Университете Бреслау. В результате исследования умственных способностей, которые проводил со школьниками (1897), он создал тест завершения слов (word-completion test).

Он был очень популярен как лектор, его чувство юмора, неформальный стиль преподавания и личное обаяние располагали к нему студентов, а также коллег.

Внес большой вклад в развитие психологии. Основал в Германии две психологические лаборатории, создал журнал, который значительно продвинул психологию в ранние годы ее формирования как самостоятельной науки.

В 1902 была опубликована его работа «Принципы психологии», принесшая ему заслуженную репутацию. В 1905 покинул Бреслау и некоторое время работал в Университете Халле, где написал популярную работу («Краткое изложение психологии», 1908).

Умер от пневмонии в Бреслау в возрасте 59 лет.

Немецкий психолог Герман Эббингауз, отталкиваясь от работ Г. Фехнера, первым попытался распространить объективный экспериментальный метод на исследование высших психических функций - памяти (1885) и интеллекта (1897). В своем классическом исследовании «О памяти» Эббингауз разработал основные приемы ее экспериментального исследования. Стремясь изучать память в ее «чистом виде», он использовал в качестве материала для запоминания бессмысленные слоги, в силу чего установленные им закономерности оказались справедливыми в отношении механической, а не характерной для человека смысловой памяти. Работы Эббингауза оказали решающее влияние на внедрение в психологию объективных экспериментальных методов в противовес интроспективным.

Эббингауз впервые вышел за пределы физиологического эксперимента вундтовского типа и сформулировал законы памяти на основе собственного психологического эксперимента. Память понимал как механический процесс образования следов. Как образуются новые следы? => Методическая задача: найти материал, абсолютно незнакомый испытуемому, не имеющий никаких связей с его прошлым опытом → бессмысленные слоги; разработал методику их составления и приемы подачи материалов, позволяющие однозначно оценивать результаты. Ввел 2 метода исследования памяти :

§ метод заучивания → испытуемому предъявляется ряд бессмысленных слогов, которые он должен заучить путем повторений до правильного безошибочного воспроизведения; показатель скорости и качества заучивания – число повторений;

§ метод сбережения → после того как наступило полное забывание материала, он вновь предъявлялся испытуемому; число повторений уменьшалось => заучивание дает некоторую экономию времени; заученное оставляет в памяти следы, но к ним теряется доступ.

Эббингаузом были установлены следующие факты:

§ Выявлен объем непосредственного запоминания , который выражается количеством единиц материала, которые человек может воспроизвести после однократного предъявления (равен 6-8 бессмысленных слогов) → важное значение для определения нарушений памяти;

§ При незначительном увеличении материала количество повторений, требуемых для его заучивания, возрастает во много раз => увеличение нагрузки на память приводит к снижению работоспособности.

Время, которое требуется для заучивания материалов, целесообразно разделять на несколько сроков, разделенных интервалами. Например, если материал требует 30 повторений, лучше повторять его по 10 раз в течение 3 дней, чем все 30 раз за 1 день. Данная закономерность есть «закон Йоста», выведенный в эксперименте Мюллера и Йоста (1897), в соответствии с которым более старая ассоциация больше укрепляется повторением и лучше актуализируется, чем только что образовавшая.

§ Помимо заучивания, необходимо еще и переучивание → после того, как материал выучен полностью, необходимо возвращаться к нему, чтобы он не был забыт. Забывание – такой же закономерный процесс, как и запоминание. Сразу после запоминания забывание идет быстро, затем процесс замедляется и через определенное время останавливается. Рис. 1. Кривая забывания

Данная закономерность действует не только для бессмысленных слогов, но и для осмысленной памяти.

§ Был обнаружен «фактор края» – ослабление связей в середине ряда предъявляемых элементов (сами элементы во всех предъявлениях были одинаковыми, менялся только их порядок).

§ Эббингауз использовал также в качестве запоминаемого материала осмысленные тексты. Оказалось, что для запоминания имеет значение не количество элементов, а число самостоятельных единиц => память как осмысленная деятельность, а не механическая способность запоминать любой материал.

§ Был обнаружен факт упражняемости памяти → тренировка в запоминании одного материала приводила к улучшению запоминания материала другого рода.

Выводы, полученные Эббингаузом, имели прикладное значение, прежде всего для педагогики.

Все это практически целиком – из учебника Ждан, но кое-что из Дормашева. Ниже – про Эббингауза из ответов по курсу Дормашева . Не знаю, стоит ли это все вместе компоновать. Я не стала этого делать, но кому интересно и важно, вот кусок из ответов по ПиВу (без моего вмешательства):

Эббингауз твердо стоял на позициях ассоцианизма.

Ассоциация – мысленная связь двух душевных образований, пережитых некогда вместе. Закон ассоциаций: появление одного такого образования неизбежно влечет появление другого.

П - образование ассоциаций. Воспоминание – это возрождающиеся психические содержания, сопровождающиеся сознанием того, что они уже переживались, существовавшие у человека когда-л. Воспроизведение – процесс возрождения в виде представлений.

Чем больше сходство элементов, тем выше связь образования ассоциаций.

Традиционное определение ассоциаций (еще у Аристотеля): учение о внутренних связях – гораздо более широкое, чем ассоционизм Эббингауза. Переход от существующих переживаний осуществляется (и в классич и у Эббингауза)

§  По сходству (к сходным представлениям)

§  По контрасту к противоположным представлениям

§  По пространственному сосуществованию

§  По временной связи (одновременность)

§  Метод заучивания

§  Метод антиципаций

§  Метод угадывания

§  Метод сбережения

Идеального метода нет, все зависит от вопроса.

Образование ассоциаций:

Значение повторения: нужно, чтобы душевные образования часто переживались одновременно.

Влияние отдельных повторений (при запоминании ряда значительную роль играет место).

Влияние принадлежности к одному целому: должна быть зависимость, чтобы возникла ассоциация.

Накопление и распределение повторений: высокая концентрация упражнений хуже распределенности на несколько дней. Закон Йоста: из двух ассоциаций одинаковой силы одна из которых более старая при повторении лучше будет актуализироваться старая.

Внимание и интерес. При запоминании важно, чтобы внимание было сосредоточено и обращено на деятельность. Это более важны фактор, чем число повторений.

Эббингауз признает ассоциативную силу удовольствия, больше, чем неудовольствия.

Исчезание ассоциаций:

1. 1. Исчезание отдельных членов (становятся смутными и неясными), но если впечатление не изолировано, а находится во взаимосвязи с другим представлением, более привычным, то угасание этих следов дальше не идет.

2. 2. Ослабление ассоциативной связи: все созданные ассоциации постепенно исчезают (кривая забывания). Ассоциативная связь, созданная заучиванием сначала круто падает (более 50 % за первый час), затем продолжает падать медленно.

II. ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ПАМЯТИ.
ТЕОРИИ И МОДЕЛИ.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Герман Эббингауз

СМЕНА ДУШЕВНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ

Эббингауз (Ebbinghaus) Герман (24 января 1850 — 26 ноября 1909) — немецкий психолог. Отталкиваясь от работ Г. Фехнера, первым попытался распространить объективный экспериментальный метод и на исследование высших психических функций — памяти (1885) и интеллекта (1897). В своем классическом исследовании "О памяти" Эббингауз разработал основные приемы ее экспериментального исследования. Стремясь изучать память в ее "чистом виде", он использовал в качестве материала для запоминания бессмысленные слоги, в силу чего установленные им закономерности оказались справедливыми в отношении механической, а не характерной для человека смысловой памяти. Работы Эббингауза оказали решающее влияние на внедрение в психологию объективных экспериментальных методов в противовес интроспективным.

Сочинения: Очерк психологии. Спб., 1911; Основы психологии. Спб., 1912; Über das Gedächtnis. Lpz., 1885.

Общий закон ассоциации . В явлении внимания душевные процессы до известной степени суживаются. Душа избегает пестрого многообразия одновременных воздействий. Она ограничивается главным образом тем, что имеет для нее выдающееся значение, как в добре, так и в зле, причем она реагирует на них, по возможности, простым способом. Но эта закономерность удачно дополняется другой: душевные процессы вместе с тем распространяются вширь; в ином отношении душа дает каждый раз больше, чем от нее требуется. И только тому становится очевидной чудесная целесообразность господствующих здесь законов, кто понимает, что именно это сужение ее деятельности дает ей полную возможность к расширению, имеющему столь важное значение.

Вы начинаете в присутствии другого человека декламировать: "Кто скачет, кто мчится", и он продолжает: "под хладною

мглой". Вы спрашиваете его: "7×9?", и он, не задумываясь, отвечает: "63". Вы спрашиваете: "le pain?", и он отвечает: "хлеб". Вы встречаете человека, и вам приходит на мысль его имя, хотя никто не произносил его. Или вы видите плод и думаете о его вкусе, хотя вы даже не прикоснулись к нему. Запах дегтя пробуждает представления о кораблях и морском путешествии, запах карболки — о больницах и операциях. Что во всех таких случаях происходит?

Вы неоднократно слышали все стихотворение, вы неоднократно имели вкусовые впечатления плода непосредственно вслед за зрительным его впечатлением; происходило это вследствие объективных причин, которые этим впечатлениям соответствуют. И вот в настоящее время одна часть этих причин снова воздействует на душу и вызывает соответствующие впечатления, а остальные причины отсутствуют; тем не менее действия и этих отсутствующих причин вступают в сознание по крайней мере как представления отсутствующих причин. И вообще если какие-либо душевные образования когда-нибудь заполняли сознание одновременно или в близкой последовательности, то впоследствии повторение одних членов этого прежнего переживания вызывает представления и остальных членов, хотя бы первоначальные причины их и отсутствовали . Наша душа расширяет и обогащает всегда то, что ей непосредственно дано, на основе прежних своих переживаний. При помощи представлений она постоянно восстанавливает те более обширные связи и более значительные единства, в которых она некогда переживала то, что в настоящий момент дано ей частями и полно пробелов. Она немногое воспринимает из того, что каждый раз претендует на ее внимание; но то, что проникает в нее, благодаря удачно сложившимся условиям, она облекает и пропитывает собственным своим прошлым. Другими словами, вступающие в сознание образования сами обусловливают это дополнение их прошедшим, и именно в этом и заключается то действие, которое они оказывают.

Общая способность души к этой работе называется памятью . Для самого факта возрождения прежних переживаний наша обыденная речь не выработала одного общего названия, а выработала такое название лишь для одного случая, имеющего на практике особо важное значение. Если какие-нибудь психические содержания, существовавшие когда-либо у человека и возрождающиеся теперь как представления,

сопровождаются вместе с тем или сознанием того, что они некогда уже переживались, а может быть и представлениями о тех или других побочных обстоятельствах, то такой процесс называется воспоминанием . Не целесообразно ограничивать исследование одним только этим специальным случаем, далеко не всегда осуществляющимся в действительной жизни, и потому наука создала термин "воспроизведение" , обозначающий в самых общих чертах процесс возрождения пережитых некогда содержаний сознания в виде представлений. Между воспроизведением и памятью, следовательно, существует приблизительно такое же отношение, какое существует между работой и энергией; первое выражение обозначает процесс, наблюдаемый в действительности, а второе обозначает возможность его наступления, которую следует представлять себе существующей и в случае отсутствия процесса. Еще чаще, однако, научная терминология пользуется другим словом, которое, подобно памяти, имеет своим источником стремление заимствовать название явления от предполагаемой его причины. Сама собой напрашивается, без сомнения, мысль — объяснять воспроизведение душевных образований, пережитых некогда вместе, тем, что эти образования вступили в тесную связь между собой и теперь настолько между собой внутренне связаны, что одно из них всегда влечет за собой другое. Вот эта мысленная связь и называется ассоциацией . Душевные образования называются ассоциированными, если они когда-либо раньше были пережиты вместе, и существует более или менее основательное допущение, что при существующих условиях они могут вызывать друг друга. Вместе с тем, однако, термин "ассоциация" употребляется еще очень часто и в переносном смысле. Он обозначает не только предполагаемую внутреннюю причину воспроизведения, но и само это воспроизведение, действительное вступление в сознание представлений вследствие мысленной внутренней связи, и в этом значении он у многих авторов почти совершенно вытеснил термин "воспроизведение". Так, например, и сформулированная нами только что закономерность процесса воспроизведения называется обыкновенно законом ассоциации . Хотя это выражение стало общеупотребительным, мы здесь будем пользоваться им, по мере возможности, только в собственном его значении.

В погоне за краткостью формулировки, этому общему закону ассоциации было первоначально придано слишком

узкое значение, и он нуждается поэтому в значительном расширении. Если бы для ассоциативного пробуждения душевных преобразований было строго необходимо, чтобы частичные содержания, пережитые некогда в тесной связи между собой, возвращались точно таким же образом, каким они существовали когда-то, то душа сравнительно редко могла бы пользоваться своей возможностью расширения и дополнения того, что ей непосредственно дано, ибо действительное равенство — явление в мире исключительное. Но в том-то и дело, что такого полного равенства вовсе и не требуется, и чрезвычайно важное значение процесса для нашей душевной жизни именно на этом и основано. Ощущения или представления данного в настоящий момент не тождественны с существовавшими некогда раньше, а только сходны с ними, и тем не менее они пробуждают представления душевных образований, которые были некогда связаны с ними. Если первоначально, например, была пережита группа образований abode , то повторение членов а и b пробудит соответствующие остальным членам представления cde , но то же самое случится уже, если соответствующими причинами будут вызваны в душе не образования ab , а только сходные с ним впечатления al , bl . Само собой понятно, что это произойдет тем легче и вернее, чем больше это сходство, и с тем большим трудом и реже, чем оно меньше.

Когда ребенок учится читать, он запоминает в связи с определенными печатными знаками определенные звуки и комбинации звуков. Впоследствии он с наибольшей уверенностью воспроизведет эти звуки, если перед ним будут вполне те же знаки, но в большинстве случаев он воспроизведет их и в том случае, если они будут немного больше или меньше, если шрифт будет другой или даже если они будут снабжены какими-нибудь украшениями. Подобным же образом ребенок, выучив название собаки, применяет его и к кошкам, и к другим четвероногим, применяет название мухи и к комарам, и к воробьям... Когда на улицах появляются елки и вы начинаете закупать всевозможные вещи к праздникам, вы вспоминаете рождественские праздники прошлых лет; совершая какое-нибудь путешествие, вы вспоминаете переживания прошлых путешествий, хотя конкретные впечатления, представления, намерения, которыми вы одушевлены, вряд ли когда-либо точно совпадают с теми, которые были у вас раньше... Очевидно, следовательно, что освобождение воспроизведенных представлений в случае простого сходства

исходных членов или подстановки сходных членов , как можно также сказать, должно быть признано фактом первичным и не поддающимся дальнейшему анализу.

Несколько иное отклонение воспроизведений от существовавших некогда переживаний мы находим в конечных членах, у самих воспроизведенных представлений. Они воспроизводят то, что было в прежних переживаниях связано с исходными членами, но редко воспроизводят это с той конкретной определенностью, с тем многообразием, с которым они были пережиты в действительности. Как мы уже видели, представления всегда бывают менее точны, более спутаны и полны пробелов, чем ощущения или прежние представления, которые ими в известной степени воспроизводятся, и поэтому воспроизведение прошлого всегда только приблизительно.

До сих пор мы только представления рассматривали как результат процесса воспроизведения. Мы мельком уже упомянули, что эти представления как своим содержанием, так и характером своей связи могут в свою очередь вызвать те или другие чувства и что это может привести к ассоциациям, имеющим величайшее значение и для жизни чувств. Тут же мы заранее отметим, что при известных условиях представления вызывают и движения и что вследствие этой связи могут быть ассоциативно и в зависимости от прежних переживаний вызваны и действия. Сюда относится упомянутое произнесение цитат или названий, которые всплыли в памяти; иногда дело не доходит до полного произнесения слов, а ограничивается только движением губ и языка. Слушая звуки танцев или марша, вы начинаете ритмически двигать головой или руками и ногами.

2. Традиционное объяснение . Традиционное учение о внутренней связи, об ассоциации представлений и основанного на этой связи явления пробуждения может с первого взгляда показаться гораздо более широким. Оно утверждает, что поток представлений регулируется четырьмя различными принципами: совершается переход от существующих в настоящий момент переживаний — 1) к представлениям сходным , 2) к представлениям противоположного содержания, 3) к содержаниям, которые ранее когда-то были пространственно связаны с существующими в данный момент впечатлениями и 4) к содержаниям, которые существовали одновременно с ними. Это учение признает, следовательно, четыре закона ассоциаций: по сходству,

по контрасту, по пространственному сосуществованию и по временной связи. В этой формулировке учение это столь же старо, как и сама психология; его можно найти (по неполному отрывку в платоновом Федоне) уже у Аристотеля (de mem. 2). Правда, упоминается здесь об этом с целями практическими: чтобы связать с этим рассуждение о том, как следует поступать человеку, который хочет вспомнить что-либо. Громадное значение этого явления для всей нашей душевной жизни стало все более и более выясняться лишь с середины XVIII столетия (Юм, Гартли).

3. Изучение частностей . Лет 20 тому назад наши познания о явлениях памяти в существе ограничивались разобранными нами общими законами и немногими более определенными, но отчасти лишь мало надежными выводами из самых повседневных данных нашего опыта. С тех пор экспериментальное исследование успело овладеть предметом и выяснить огромное множество весьма важных подробностей. Чтобы дать полный обзор современного знания по этому вопросу, необходимо поэтому разделение материала. Нам придется отделить рассмотрение простых ассоциаций между двумя или несколькими последовательными членами от рассмотрения случаев более сложных, в которых одно представление бывает ассоциативно связано одновременно со многими другими . Простые же ассоциации или ассоциационные ряды естественно разделить затем на следующие три части: 1 — возникновение ассоциаций вследствие одновременного существования их членов в душе и повторений их (узнавание и заучивание), 2 — судьба ассоциаций после первого их возникновения, их сохранение и исчезновение (запоминание и забвение) , 3 — процесс воспроизведения. Заранее можно признать, что распределение отдельных явлений по этим рубрикам несколько произвольно. Это разделение трех точек зрения, весьма целесообразное в виду наглядности образа, разрывает иногда то, что в действительности связано...

Будет целесообразно сообщить кое-что о методах экспериментального исследования предмета. В общем различаются методы воспроизведения и методы узнавания или сравнения . Подробности эксперимента в случае простого узнавания весьма просты; просто сосчитывают, в скольких случаях из вообще возможных это узнавание наступает и в скольких оно не наступает. ...Методы воспроизведения более разнообразны.

1. Если речь идет только об исследовании процесса воспроизведения и пути его, то можно пользоваться существующими уже ассоциациями, образовавшимися в повседневной жизни. Вызывают в душе испытуемого лица какие-нибудь, с известных точек зрения выбранные впечатления и затем наблюдают, как они действуют дальше ассоциативно, какие представления они пробуждают при различных условиях, сколько времени им нужно для этого и т. д. Но изучение этого первого образования и постепенного изменения ассоциаций трудно и очень хлопотливо; до настоящего времени оно производилось четырьмя различными путями.

2. Самый простой и ближайший метод заключается в том, что вызывают у человека одновременно или в непосредственной последовательности несколько впечатлений и затем заставляют его сейчас же или в любое позднейшее время указать, какие из них он в состоянии воспроизвести в первоначальном или любом порядке. Способность к такому воспроизведению часто называется (по Wernicke) способность отмечать (Merkfachigkeit). Сравнив число и характер воспроизведенных впечатлений с первоначально данными и установив, пожалуй, и время, которое было необходимо для всего акта воспроизведения, получают численные данные, характеризующие известным образом специальные условия работы памяти или особенности различных индивидов в этом отношении. Чтобы кратко охарактеризовать этот метод, я назову его методом запоминаемых членов . Он требует сравнительно мало времени, простейших вспомогательных средств, и он вместе с тем единственный метод, дающий возможность пользоваться массовыми исследованиями (заставляют запоминаемые члены не произносить, а записывать). Но он пригоден для решения немногих лишь вопросов: для решения же других вопросов он дает лишь грубую и временную ориентировку. Неделю тому назад я заучил стихотворение и теперь должен показать, что я еще помню из него; я припомню, может быть, несколько начальных и конечных строк. Но это немногое вовсе не представляет достаточно правильного мерила того духовного состояния, которое осталось у меня от стихотворения. В самом деле, стоит мне только напомнить те или другие слова, начала строф или стихов, чтобы оказалось, что я в состоянии воспроизвести гораздо больше, чем без этой помощи.

3. Гораздо более разнообразные и более точные результаты дает второй метод — метод заучивания . Многократно

запечатлевают в памяти ряд членов, как, например, при заучивании какого-нибудь стихотворения, до тех пор, пока не наступает определенный равный и легко распознаваемый эффект , пока, например, ряд в первый раз может быть произнесен без ошибок и в правильном темпе. Мерилом работоспособности памяти и способности к ней различных индивидов является тогда число необходимых для заучивания повторений или даже величина необходимого для этого времени. Вместе с тем, однако, удается при помощи этого метода получить отчет об ассоциациях, которые были созданы в любое прежнее время и с любой силой, а теперь слишком слабы для того, чтобы привести к прямому воспроизведению. Заставляют для этого заучивать до первого воспроизведения ряды, составленные всецело или отчасти из таких ассоциированных когда-либо раньше членов, и определяют, какая экономия происходит при этом в повторениях сравнительно с заучиванием при равных условиях однородных рядов, между членами которых нет еще никаких ассоциаций (метод экономии ). В качестве элементов для построения таких рядов оказались удобными лишенные значения слоги, состоящие из двух согласных с одной гласной или полугласной между ними и таким образом составленные, чтобы тот же слог не повторялся скоро и чтобы не получалось осмысленных сочетаний ...

4. Метод заучивания имеет два недостатка: во-первых, он требует сравнительно слишком много времени и терпения от лиц, участвующих в опыте; во-вторых, при повторном заучивании подлежащих исследованию рядов ассоциированные члены не остаются в том состоянии, в котором знание их может иметь ценность, а они изменяются лишь с прибавлением новых повторений. Более пригоден в обоих отношениях метод, предложенный и многократно испытанный Мюллером и Пильцекером и построенный по типу заучивания слов или рядов — метод угадывания . Воспроизводят перед человеком несколько

раз члены, подлежащие ассоциации, и затем через некоторое время воспроизводят перед ним только некоторые отдельные члены из запечатленного раньше ряда с требованием указать всякий раз следующий за сим член; полученные правильные ответы затем сосчитываются. При этом получается еще то преимущество, если оно представляется полезным, что можно определить время обдумывания, которое протекает между узнаванием показанного члена и воспроизведением соответствующего следующего члена; полученные неправильные ответы тоже могут быть использованы, чтобы сделать заключения об ассоциативных процессах.

5. Некоторой противоположностью этого метода служит следующий, которым я сам иногда пользовался с успехом. Заставляют человека воспроизводить запечатленный раньше до известной степени ряд, помогают ему в местах, где он останавливается или получаются ошибки, сейчас же называя ему необходимый член, и затем сосчитывают число оказавшихся необходимыми поправок. Этим методом можно установить наиболее простым и непосредственным образом существующее в данный момент состояние неполно ассоциированных рядов; я назову его методом поправок .

С более общей точки зрения можно эти четыре метода воспроизведения разделить на два класса. Или оставляют существующие уже ассоциации по возможности такими, каковы они есть, и стараются определить как-нибудь эффект воспроизведения, который они могут еще вызвать. Или усиливают сначала существующие уже слабые ассоциации до тех пор, пока не вызывают определенный и равный всегда эффект воспроизведения, и затем измеряют потребную для этого работу. Второй класс образуется из методов заучивания и экономии, к первому принадлежат остальные три метода. Методы угадывания и поправок оказываются тогда усовершенствованиями первого и сравнительно примитивного метода (метода запоминаемых членов) — усовершенствованиями, помогающими проявиться ассоциациям, которые не могут проявиться вследствие отсутствия первого члена.

Что касается отношения, существующего между различными методами, то о нем можно сказать приблизительно то же самое, что мы сказали уже при обсуждении методов психофизических. Метода, во всех случаях более удобного, чем все другие, и потому лучшего, совсем нет; целесообразность того или другого метода зависит и от вопроса, подлежащего разрешению, и от существующих каждый раз условий,

и от лица, подвергающегося исследованию. Не следует даже надеяться на то, что исследование одной и той же проблемы с помощью различных методов даст всегда одни и те же результаты. Как это будет еще показано, условия в этом отношении оказываются порой гораздо менее простыми, чем это можно было предположить с первого взгляда. Конечно, закономерность, проявляющаяся при определенных условиях, объективно всегда только одна, но условия-то не остаются одними и теми же при применении различных методов. Если даже все внешние условия остаются точно такими же, то не остается же одинаковым намерение, а следовательно, и все духовное состояние лица, подвергаемого исследованию. Оно бывает, например, иным, если ему приходится что-нибудь запечатлеть или отдельно воспроизвести, иным — если приходится запечатлеть весь ряд или только члены его попарно, и иным также, если приходится запоминать на один только момент или на более продолжительное время.

Образование ассоциации

(Узнавание и заучивание)

Значение повторений . Общеизвестно, что для внутренней связи душевных образований, которые должны быть воспроизведены, важно прежде всего то, чтобы они достаточно часто переживались душой одновременно или в близкой последовательности, и чем чаще они переживаются, тем с большей правильностью и уверенностью они воспроизводятся и тем возможнее становится воспроизведение их на будущее время. Как велико должно быть число повторений определенных переживаний, для того чтобы они могли быть воспроизведены впоследствии в определенный момент? Общего указания на этот счет дать невозможно. Мы знаем только, что здесь существуют величайшие различия. Простые события, которые произвели особо сильное впечатление, могут по истечении многих лет вступать в сознание с полной ясностью и отчетливостью, будучи пережиты даже только один раз; события более сложные и менее интересные человек может переживать десятки и сотни раз, а точная связь их надолго не запечатлевается.

Только один случай, особенно легко поддающийся исследованию, изучен более подробно — это случай, когда воспроизведение ассоциированных членов происходит непосредственно вслед за моментом запечатления их

(непосредственная память) . Способность к такому воспроизведению начинается тотчас же при известном числе членов; другими словами, при соответствующем внимании достаточно уже однократного только переживания , чтобы верно и в первоначальном порядке воспроизвести более или менее значительное число сравнительно простых и не связанных между собой членов. Как велико это число, зависит, конечно, от характера и притом существенным образом от степени знакомства с членами: не имеющие смысла слоги можно в среднем (т. е. одинаково часто правильно и неправильно) воспроизвести после однократного чтения и выслушивания в числе 6—7, односложные слова в числе 8—9, цифры — в числе 10—12.

Объективная правильность воспроизведенного ряда и субъективное сознание этой правильности далеко не всегда между собой связаны. Часто ряд протекает так, как будто вы в нем никакого участия не принимаете, и вы весьма изумлены, когда впоследствии слышите от руководителя опыта, что ряд протекал совершенно правильно. Но нередко происходит и обратное: вы с удовольствием думаете о том, что вы сказали ряд правильно, но потом, к сожалению, узнаете о той или другой сделанной ошибке.

Удивительны результаты воспроизведения, получающиеся в случае числа членов ряда, лишь немногим превышающим максимум, который человек может запомнить после однократного ознакомления. Человек не запоминает тогда столько членов, сколько он мог бы с точностью запомнить в случае рядов более кратких. Неспособность к большой работе наносит некоторый ущерб и способности к меньшей, и число удержанных памятью после однократного ознакомления членов ряда уменьшается. Так, например, когда число лишенных смысла слогов достигает двенадцати, человек часто бывает в состоянии воспроизвести начальные и конечные члены ряда; в случае рядов более длинных часто ничего не запоминается. Чтобы получить воспроизведение всего ряда, необходимо увеличить число повторений, и число это, в особенности в начале, возрастает чрезвычайно быстро с удлинением ряда. Как я упоминал уже, я сам в состоянии почти без ошибок воспроизводить после однократного ознакомления шесть лишенных смысла слогов. В случае рядов (быстро прочитанных) в 12 слогов это удается мне только после 14 или 16 повторений, в случае рядов в 26 слогов — только после 30, а в случае рядов в 36 слогов — только после 55 повторений... Впрочем, есть люди, которые вообще обнаруживают неспособность в

более или менее определенное время, как бы велико оно ни было, заучить более или менее длинный бессмысленный ряд. Постоянно появляется у них путаница то в одной, то в другой части ряда, и в конце концов им приходится оставить свои попытки полного его воспроизведения...

Влияние отдельных повторений . Ввиду путаницы, получающейся при первом повторении более длинных рядов, необходимо выяснить, в какой мере запечатлевается ряд с каждым повторением. В какой мере первые и последующие повторения содействуют тому, чтобы члены ряда так связались между собой, чтобы получилась возможность безошибочного его воспроизведения?

Некоторое освещение этого вопроса было достигнуто мной при помощи метода экономии. Я внимательно прочитывал ряды из 16 слогов по 8, 16, 24, 32 и т. д. раз, и 24 часа спустя я заучивал их наизусть до первого безошибочного произнесения их. Достигнутая при этом экономия до известного предела была почти точно пропорциональна числу сделанных накануне повторений ряда: на каждое сделанное накануне повторение приходилось около двух сбереженных при заучивании секунд, т. е. приблизительно ⅓ времени, необходимого для однократного прочтения его. Только после того как число повторений значительно превысило число, необходимое для первого заучивания ряда, запечатлевающая сила их становилась слабее и в итоге оказывалась ничтожно малой...

Значительную роль играет и другой момент: абсолютное место, занимаемое членами ряда. Если внимание испытуемого человека предоставлено самому себе, то оно сначала направляется преимущественно на начало и конец подлежащих заучиванию рядов, и потому они раньше всего и запоминаются. При опытах по описанному методу поправок я нашел, сколько необходимо поправок, чтобы можно было после однократного, двукратного, троекратного и т. д. внимательного прочтения ряда непосредственно вслед за этим воспроизвести его в определенном темпе ... Если сопоставить поправки, оказавшиеся необходимыми для первого, второго, третьего и т. д. членов, независимо от числа предшествующих чтений, то получится следующая таблица:

Первые члены всех приведенных здесь рядов были все без исключения воспроизведены без всякой помощи как после одного, так и после многих членов, вторые члены, а также и последние были воспроизведены с сравнительно небольшим числом поправок. Таким образом, запоминание начинается в начале и в конце ряда (то же самое подтверждают и другие наблюдатели), быстро распространяется от начала в сильной зависимости от выбранного ритма (здесь выбран трохей) и медленнее от конца к середине, достигая только в конце средних членов.

Значение принадлежности к одному целому . Особо важное значение для ассоциативной связи впечатлений представляет то, доходят ли они до сознания как ничем не связанные между собой совокупности их или, несмотря на множество их, как части одного единого целого...

Не составляет большой разницы, приходится ли заучивать ряды односложных или двусложных слов: для запоминания равного числа членов того и другого рода оказывается необходимым приблизительно равное число повторений. Важно не столько число подлежащих запоминанию слогов или букв, сколько, скорее, число или род обозначаемых ими представлений. Не составляет очень большой разницы, приходится ли заучивать ряды лишенных смысла слогов или лишенных смысла букв; равное число повторений оказывается достаточным для запоминания приблизительно равного числа тех и других, хотя число запоминаемых отдельно букв бывает во втором случае, естественно, значительно большим...

Попробуем охарактеризовать каким-нибудь числом связывающее действие смысла (в соединении с ритмом и рифмами). Некоторое указание в этом направлении могут дать следующие данные. Стансы перевода "Энеиды" Шиллера я заучиваю в среднем после б—7 повторений; в каждом из них насчитывается в среднем 56 слов или отдельных частей речи. Если вычесть отсюда слова, не имеющие самостоятельного значения, как предлоги, союзы и т. д., то остаются еще 36—40 независимых друг от друга представлений, сочетание которых в одно единое и желательное поэту целое должно быть заучено. Так как для запоминания ряда в 36 лишенных смысла слогов мне в среднем требовалось 55 повторений, то можно сказать, что, поскольку здесь вообще возможно сравнение, осмысленные стихи я заучиваю приблизительно в 9—10 раз быстрее, чем бессмысленные слова. Другие наблюдатели получили приблизительно такое же отношение...

Накопление и распределение повторений . Занимаясь исследованиями влияния многократных повторений на заучивание и запоминание бессмысленных рядов и слогов, я обратил внимание на одно весьма замечательное явление. Исследования производились двумя различными способами. Первый способ был таков: сначала заучивались наизусть до первого безошибочного воспроизведения ряды из 12 слогов, затем они внимательно прочитывались втрое большее число раз, чем раньше, и 24 часа спустя заучивались до полного воспроизведения. Второй способ был таков: ряды из слогов одного и того же рода просто заучивались наизусть в течение нескольких дней, и притом каждый день, до первого воспроизведения. Получилась поразительная разница в числе повторений, оказавшихся необходимыми для получения определенного результата. При первом способе отдельные ряды в среднем заучивались после 17 повторений и затем прочитывались еще 51 раз, всего, следовательно, они были повторены 68 раз; 24 часа спустя для первого их воспроизведения приблизительно 7 еще повторений были необходимы. При втором способе.на отдельные ряды приходилось в последующие дни в среднем 17,5; 12; 8,5 повторений до первого безошибочного воспроизведения; на четвертый день это удавалось уже после 5 повторений. Оказалось, следовательно, что 68 повторений, предпринятых непосредственно одно за другим, были менее полезны для нового заучивания ряда впоследствии, чем 38 повторений, распределенных на 3 дня; или можно это выразить и так: полезное действие 51 повторения непосредственно вслед за первым заучиванием ряда оказалось менее благоприятным для позднейшего заучивания, чем полезное действие 20 только повторений, разделенных на 2 группы с промежутком времени в 24 часа. Примем еще в соображение, что при первом способе, способе скопления повторений, все повторения могли оказать свое действие уже по истечении 24 часов, а при втором способе, способе распределения повторений — большею частью по истечении времени в 2 и 3 раза большего, так что во втором случае действие их должно было быть сильно ослаблено вследствие забывчивости испытуемого лица, и мы должны будем признать преимущества от распределения повторений для укрепления созданных ими ассоциаций весьма значительными.

По просьбе г. Мюллера, Йост исследовал это явление подробнее и значительно обогатил наши познания о нем... Он

нашел, что в случае рядов, для заучивания которых требуется вообще большее число повторений, распределение их оказывается тем выгоднее, чем более широко оно проведено. Если 24 повторения рядов из 12 слогов распределялись по 4 на 6 дней, то впоследствии испытание рядов методом угадывания давало гораздо лучшие результаты, чем в случае распределения их по 8 повторений на 3 дня; при распределении их по 2 повторения в течение 12 дней результаты получались лучшие, чем при распределении на 6 дней...

На основании других экспериментов Йост устанавливает следующее правило: в случае двух ассоциированных рядов различного возраста, но равной силы (т. е. если они при соответствующем исследовании дают равное число угадываний) новое повторение приносит бóльшую пользу ряду более старому . Таким образом, выгода от большого распределения данного числа повторений здесь объясняется тем, что запечатлевающая сила их оказывается при этом полезной преимущественно для ассоциаций более старых. Сейчас же возникает вопрос, какова же дальнейшая причина этого преимущества более старых рядов, но к этому вопросу я еще вернусь.

Инстинкт практики, как известно, давно разгадал уже значение распределения повторений для образования и укрепления ассоциаций. Всякому ученику известно, что невыгодно заучивать вечером необходимые правила и стихи путем многократных повторений и, напротив, весьма полезно прочитать их еще несколько раз на следующее утро. Ни один разумный учитель не распределит всей работы класса равномерно на весь учебный год, а он оставит несколько недель на однократное или двукратное повторение. Тем не менее имеет немаловажное значение и экспериментальное исследование вопроса...

Внимание и интерес . Вряд ли было возможно так долго отодвигать упоминание об этих факторах, столь важных для образования ассоциаций, если бы не следовало предполагать, что всякий и без того безмолвно будет принимать их в соображение, поскольку они имеют значение. Что при накоплении опыта и запоминании различных предметов, с одной стороны, важно достаточное число повторений, но рядом с этим важно также, чтобы человек думал об этом, чтобы внимание его было обращено и сосредоточено на этом,— все это столь очевидные факты, что нет человека, который

не знал бы их прекрасно. Внимание представляет при этом в известном отношении даже фактор более важный: с усилением внимания число повторений может быть значительно уменьшено, между тем как отсутствие достаточной концентрации внимания, по крайней мере в случае больших групп или длинных рядов впечатлений, часто не может быть возмещено никаким числом повторений, как бы велико оно ни было...

Здесь более всего имеет значение чувственный тон и связанный с ним интерес. Переживания, сопровождаемые сильным удовольствием или неудовольствием, неискоренимо, так сказать, запечатлеваются и часто после многих лет вспоминаются с большой отчетливостью. То, чем человек особенно интересуется, он запоминает без особого труда; все же остальное забывается с поразительной легкостью. Особенно резко это проявляется в зрелые годы, когда множество интересов наполняет нашу душу. То же проявляется и в мелочах. При заучивании лишенных смысла слогов или ничем между собой не связанных слов запоминаются преимущественно члены, почему-либо особенно заметные, странно звучащие, например, или редкие.

Но при этом наблюдается весьма важное различие между чувствованиями того и другого рода. Ассоциирующая сила удовольствия должна быть признана значительно большей, чем неудовольствия. В случае одновременного существования многих причин ощущений или представлений особенно легко доходят до сознания, как мы видели, как те, которые вызывают удовольствие, так равно и те, которые вызывают неудовольствие. Но при связях , в которые вступают, выступающие в душе, благодаря своему чувственному тону, переживания, как между собой, так и со своей средой, и при процессах воспроизведения, покоящихся на этих связях переживания, сопровождающиеся удовольствием, оказываются в преимущественном положении. "Надежда и воспоминание,— говорит Жан Поль,— суть розы одного происхождения с действительностью, но без шипов". Шипы могут все очень сильно чувствоваться, когда они колют, могут очень долго и очень часто отзываться в зависимости от степени поранений, но все же они постепенно вспоминаются все слабее и слабее. И как бы велики ни были ваши разочарования, вы все же продолжаете рисовать себе будущее, руководствуясь не вашим горьким опытом, а опытом успехом и радостей. Поскольку

мысли человеческие имеют с определенной точки зрения возможность выбора, они предпочитают направление, ведущее к приятному. Возможность различных путей всегда им дана только прежним опытом и создавшимися на его основе ассоциациями, но, какой путь они изберут, определяется, при прочих равных условиях, большей приятностью отдельных путей. Именно в этом факте находит между прочим отчасти свое объяснение примиряющая, всеисцеляющая сила времени, а также и представления каждого старого поколения о "добром старом времени"...

Существование и исчезание ассоциации

(Запоминание и забвение)

Если какие-нибудь душевные образования, запечатленные в душе опытом жизни или намеренным заучиванием, предоставить на некоторое время самим себе и затем снова вызвать, насколько это еще возможно, в сознании, то оказывается, что за это время в них произошли двоякого рода изменения. Во-первых, некоторые отдельные члены запечатленных связей постепенно изменились; воспроизведенные представления не соответствуют вполне первоначальным переживаниям, место которых они тем не менее занимают. И во-вторых, образовавшиеся между ними ассоциативные связи ослабели; взаимное воспроизведение членов не происходит с прежней быстротой и уверенностью, а оно оказывается спутанным или совсем прекращается. И о том, и о другом процессе мы имеем уже некоторые более подробные сведения.

Изменения отдельных членов . 1. Кто из нас не знает того, что образы воспоминания постепенно становятся все более и более неясными и смутными. Вы вспоминаете, что вчера встретили господина в каком-то красном жилете, бросавшемся в глаза. Но какой это был красный цвет, с оттенком ли желтого или голубоватого цвета, вы уже не помните. Никто не станет покупать новой материи к существующему уже платью, опираясь только на свою память: он всегда может ошибиться в известных пределах...

Первые стадии этого процесса стирания, как его можно назвать, были изучены в многочисленных исследованиях и для различного рода впечатлений. Так, например, Вольфе сравнивал тоны средней высоты с тонами того же числа колебаний или на четыре единицы отличного с различным промежутком времени между ними и нашел, что после двух секунд число случаев, объективное равенство которых было

правильно узнано, составляло 94%, после 10 секунд — 78 и после 60 секунд — около 60%. Леманн пользовался для этого серыми дисками, яркость которых различалась на 1/15; после 5 секунд различие это было одним наблюдателем узнано во всех случаях, после 30 секунд только в 5/6, а после 2 минут — только в ½ числа случаев...

Не было, конечно, недостатка в попытках распространить эти исследования и на большие промежутки времени, чем секунды и минуты. Но здесь получился совершенно неожиданный результат: исследования не указывали дальнейшего изменения, т. е. с дальнейшим увеличением времени неуверенность сравнения едва изменялась. Более того, в некоторых случаях при оценке, например, различных величин на глазомер или промежутков времени не удавалось установить никакой зависимости вообще между сравнивающим суждением и, следовательно, образом воспоминания, мыслимым в известной связи с ним, с одной стороны, и временем — с другой... Очевидно, что здесь играют известную роль некоторые осложняющие моменты, затушевывающие при известных условиях процесс возрастающей неточности наших образов воспоминания, так что мы не можем больше установить его при помощи наших методов исследования. Какого рода эти условия, в общих и существенных чертах выяснено точным наблюдением над тем, как, может быть, в большинстве случаев происходит запоминание различных впечатлений и сравнение их с родственными впечатлениями, данными впоследствии. Если я хочу заметить себе цвет лежащей передо мной красной ленты, то точный оттенок и яркость этого красного цвета я запомню лишь на очень короткое время; и чем больше пройдет после этого времени, тем большую неуверенность я обнаружу, когда придется выбирать именно этот красный цвет среди других различных оттенков. Но если я сознательно воспринял только цвет как красный и, может быть, еще назвал его мысленно, то неуверенность позднейшего сравнивающего суждения тем самым введена в определенные тесные границы; до самого отдаленного будущего мне не грозит опасность, поскольку я помню еще о цвете, смешать его с коричневым или розовым цветом. Общее значение этого факта может быть выражено следующим образом: данное отдельное и сохранившееся в памяти впечатление не остается в моей душе как некоторое изолированное образование, которое с течением времени становится только

все более и более неопределенным; нет, оно сейчас же становится в известное отношение к какому-нибудь более общему представлению, вследствие упражнения ставшему нам более привычным . Оно воспринимается в определенной категории и большей частью обозначается также соответствующим словом. Данное впоследствии сходное впечатление сравнивается затем не столько с образом воспоминания о первом впечатлении — образом, потерявшим уже до известной степени свою определенность,— сколько с той категорией, к которой я отнес это впечатление; второе впечатление я тоже отношу к известной категории и затем сравниваю обе категории. Различные оттенки серого цвета я прямо воспринимаю как яркий, очень яркий и т. д.; различные цвета — как травянисто-зеленый, лимонно-желтый и т. д.; грузы — как тяжелые, не очень тяжелые, очень легкие; пространственные величины я оцениваю по отношению их, например, к сантиметрам, величины времени я оцениваю с точки зрения отношения их к секундам или к какому-нибудь темпу и т. д. Эти же рубрики, если только они сохраняются в памяти, нисколько не меняются с течением времени. Поэтому мы, при сравнении с ними позднейших впечатлений, находим как будто всегда одну и ту же неопределенность прежнего переживания, т. е. именно широту того общего представления, благодаря которому оно было воспринято.

Ослабление ассоциационной связи . Все когда-либо созданные ассоциации постепенно исчезают. Это значит, что вызванные в сознании по тем или другим причинам члены ассоциационной связи с течением времени вызывают все более и более скудные и полные пробелов представления об остальных членах этой связи; иначе говоря, с течением времени требуется все большая и большая затрата труда, чтобы поднять эту связь на определенную духовную высоту, чтобы она могла быть, например, безошибочно воспроизведена. По общему своему характеру процесс этот протекает совершенно так, как только что описанный, в котором отдельные члены становятся все более и более определенными: сначала чрезвычайно быстро, затем медленнее и, наконец, очень медленно. Но никогда, по-видимому, процесс не прекращается совершенно, а развивается, конечно, если не происходит повторения впечатлений, вполне правильно, до полного разрушения ассоциационной связи. Развитие этого процесса в подробностях очень легко проследить с помощью

метода экономии: устанавливают, какой минимум повторений необходим в различные позднейшие времена, для того чтобы снова выучить заученные когда-либо вещи. Чтобы дать об этом приблизительное представление, приведу здесь результаты длинного ряда опытов, полученные мною с 13-членными рядами. Если выразить часы, сбереженные при последующем заучивании, в процентах часов, потребовавшихся для первого заучивания тех же рядов, то мы получим, что при последующем заучивании.

Как это особенно наглядно выражено в нашей графической схеме (рис. 1), ассоциационная связь, созданная процессом заучивания, сначала круто падает с достигнутой высоты, а затем продолжает падать весьма медленно: по истечении одного часа необходимо уже более половины первоначальной работы для воспроизведения ряда, а по истечении одного месяца эта работа возрастает лишь до 4/5.

В случае рядов более длинных, для первого запоминания которых требуется сравнительно больше работы, процесс забвения, как бы в возмещение за этот большой труд, происходит с меньшей скоростью. Но значительно медленнее он происходит в случае вещей осмысленных; смысл, в столь значительной мере облегчающий первое запоминание, и впоследствии гораздо сильнее связывает между собой члены, чем это могут сделать различные ассоциационные связи. Так, заученные наизусть стансы Дон Жуана Байрона я 24 часа спустя заучивал во второй раз с 50% экономии повторений, тогда как при упомянутых выше рядах из слогов эта экономия составляла не более 34%. До полного нарушения таких ассоциаций дело не доходит, по-видимому, даже после очень длинных промежутков времени. Недавно я снова заучил значительное число упомянутых стансов Байрона, заученных мною до первого воспроизведения впервые 22 года назад и с тех пор никогда не попадавшихся мне на глаза. Потребное

для нового заучивания их время было в среднем на 7% меньше, чем для заучивания других стансов того же стихотворения, до тех пор никогда еще не заученных. Гораздо значительнее была экономия в случае стансов, заученных наизусть, каждый раз до первого воспроизведения, не один только, а много раз, именно в течение 4 следующих друг за другом дней, для чего потребовалось приблизительно вдвое больше повторений, чем для первого заучивания. 17 лет спустя те же стансы были вновь заучены с экономией почти в 20% сравнительно с новыми стансами. Сознательного воспоминания о тех или других подробностях здесь не было точно так же, как их не было и в упомянутом первом случае, тем не менее следы созданных столько времени тому назад ассоциаций проявлялись порой и для непосредственного сознания в поразительной быстроте, с которой удавалось вновь овладеть стихотворением.

Чтобы получить возможно более равномерное воспроизведение отдельных членов, по крайней мере в случае рядов, лишенных смысла, целесообразно показывать их перед глазами не по нескольку рядом, как это бывает при обыкновенном заучивании, а при помощи подходящего приспособления поодиночке, один за другим. Далее, для более спокойного опять-таки восприятия отдельных членов целесообразнее всего производить смену их скачками, как это можно устроить, например, при помощи аппарата, предложенного Виртом.

«У психологии длинное прошлое, но короткая история»

Герман Эббингауз

«А сейчас вы все забудете», - говорили Уилл Смитт и Томи Ли Джонс в серии фильмов о людях в черном, а затем запускали свой таинственный прибор под названием «нейрализатор». А если мы вам скажем, что совершать с людьми такую процедуру было совсем необязательно? Ведь согласно исследованиям Германа Эббингауза, через час после акта запоминания в нашей памяти остается меньше 50% информации, а к месяцу и далее сохраняется лишь 20%, и эта цифра уже не меняется. «Кривая забывания» Эббингауза - одна из самых знаменитых картинок в экспериментальной психологии, но далеко не единственный его вклад в эту науку.

Рождение уникума

О ранних годах Германа Эббингауза, родившегося 24 января 1850 года в Бермене, Рейнской провинции Пруссии, известно не так уж много. Согласно имеющимся данным, его отец Карл Эббингауз слыл богатым купцом, который придерживался лютеранской веры. Сам мальчик в возрасте 17 лет начал посещать Университет Бонна, где он планировал изучать историю и филологию. Однако в дальнейшем всю область его интересов заняла философия. Но обучение, к несчастью (а, может, и к счастью) оказалось недолгим, так как в 1870 году прервалось франко-прусской войной, куда Герман отправился простым солдатом. В рядах армии он находился не очень продолжительное время, и, вернувшись с войны, продолжил свои исследования в области философии, которые завершились написанием диссертации по работе Эдуарда фон Хартманна «Философия бессознательного». Таким образом, совсем ещё юный философ в возрасте 23 лет уже получил статус доктора наук. Окончив университет, Герман Эббингауз разъезжал по разным странам, побывал во Франции, Англии, Германии, где зарабатывал себе на жизнь репетиторством.

Дальнейшее направление его жизни и научной работы решилось в Англии в течение буквально одного дня. Все произошло в книжной лавке, где учёный натолкнулся на книгу, в которой описывалась работа Густава Фехнера «Элементы психофизики». Дотошные математические выкладки, представленные в работе, заворожили и вдохновили «латентного» математика на его исследования. Позже, при оценке научных взглядов Эббингауза, современники отметят их уникальность и то, что они не носили следы ни одного из наставников, коллег или учителей. Даже работа фон Хартманна, по которой Герман Эббингауз писал свою докторскую, противопоставлялась взглядам философа. Но вот касательно книги Фехнера можно однозначно сказать: она оказалась знаковой в жизни учёного. Посвящая вдохновителю свою вторую работу «Принципы психологии», Эббингауз писал: «Я всем обязан вам».

Густав Фехнер

«Бессмысленное» запоминание

Учёный приступил к своим знаменитым ментальным экспериментам в 1879 году. Объектом исследования стал он сам, а метод оценки своей памяти подобрал крайне щепетильно и довёл до совершенства. В опытах, проведенных в течение двух периодов длительностью по одному году, использовалось 2300 карточек с «бессмысленными слогами» и более 15 000 их повторений. Сам термин «бессмысленные слоги» исследователь ввёл для описания коротких и не несущих никакого значения слов, состоящих из трёх букв (CVC триграммы). Они выглядели следующим образом: на первом и последнем месте стояли согласные, которые не повторялись, а между ними помещалась гласная (например, ЩОД, ХИБ, ВЫК). Главное условие - эти трёхбуквенные сочетания не должны вызывать никаких ассоциаций, чтобы не облегчить запоминания отдельных карточек и не внести, тем самым, погрешность в эксперимент. Карточки отбирались случайным образом из коробки и записывались, а дальнейшее заучивание проходило вслух под звуки метронома специально отработанным заранее голосом.

Вариантов опыта существовало множество. При помощи них Эббингауз пытался выяснить различные свойства памяти: время забывания и скорость, количество повторений для лучшего запоминания, время и скорость заучивания, количество информации, сохранившейся подсознательно, и некоторые другие.

Полноценным итогом семилетнего труда стала книга «О памяти» или позже переведённая на английский как «Память: вклад в психологию». Там, помимо кривой забывания, описывались кривая заучивания, метод заучивания, метод сбережения, факт упражняемости, а также эффект от повторения (переучивания) и фактор края.

Кривая забывания или кривая Эббингауза. Линия, согласна которой заученная информация начинает резко забываться через 20 минут и достигает пика через час; позже темп снижается. В итоге от начального объема через месяц мы помним порядка 20% от первоначального объема информации.

Похороны старой психологии

Эффект от работы последовал незамедлительно, научное сообщество приняло её крайне одобрительно. Уильям Джеймс, основатель функциональной психологии, даже отметил, что труд просто «героический» и отметил, что это «единственное самое блестящее исследование во всей истории психологии». Схожим образом отреагировал знаменитый английский психолог Эдвард Титченер, приравнявший труд к величайшим работам о памяти со времён Аристотеля. Книга «О памяти» принесла учёному также и повышение по должностной службе: место профессора в Университете Берлина, где он смог открыть свою собственную лабораторию.
Чуть позже, в 1890 году, Эббингауз вместе с немецким физиком Артуром Кёнихом основал журнал по психологии «Психология и физиология органов чувств».

Как «Принципы психологии», так и третья, не менее известная работа «Краткое описание психологии» (правда, была до конца не закончена самим Эббингаузом, но дописанная позже его коллегой Эрнстом Дюрром) пережили множество переизданий, оставаясь актуальными по сей день.

Однако, там где есть место славе, найдётся место и противоречию. Не менее ярким, чем труды, оказался публичный спор между Эббингаузом и его бывшим коллегой Вильгельмом Дильтеем. Последний опубликовал статью, где жестко критиковал экспериментальную психологию, которую считал скучной, и превозносил психологию описательную. Дильтей полагал, что в связи со сложностью памяти как феномена, единственный правильный метод её изучения - интроспекция, т.е. наблюдение за самим собой и описание полученной информации. Герману Эббингаузу пришлось отстаивать свои убеждения. Для этого он сначала отправил все свои замечания личным письмом бывшему коллеге, а затем написал публичную статью. Позже учёная общественность отметит, что Эббингауз «похоронил старую психологию 1890-х годов».

Интеллект, иллюзии и стандартизация

Блестящий ученый, который однако никогда не стремился к научной славе, но сделал так, что его работы увековечили его имя в истории психиатрии и в науках о мозге и памяти. Он не задумывался о том, чтобы стать пионером в области экспериментального изучения памяти, но при этом получил крайне важные результаты. Данные о заучивании и забывании, упражняемости и сбережении памяти положили научную основу всем существующим методикам обучения и запоминания.

Помимо всего, Эббингауз считается первым создателем теста по оценке интеллекта, заключавшегося в том, что детей просили закончить различные предложения. Позже Альфред Бинет одолжит методику и внесет её в шкалу интеллекта Бинета-Саймона. Также Герман Эббингауз считается первым, кто открыл феномен оптической иллюзии, известной как иллюзия Эббингауза.

Иллюзия Эббингауза. Вам тоже кажется, что оранжевые круги разные? Два круга, равных по размеру (в центре), окружены кругами большего (слева) и меньшего (справа) размера, из-за чего они кажутся разными.

В завершение отметим, что вся работа ученого, которая не прекращалась вплоть до его смерти 26 февраля 1909 года, оказалась важной для современной науки не только самими полученными данными и разработанными методами. Считается, что Эббингауз стал первым учёным, который составил стандарт отчёта исследовательской работы. Его статья про память разделена на четыре части: введение, методы, результаты и обсуждения. А вам это ничего не напоминает?

Этот материал написала наша коллега Анастасия Натрова

Экспериментальное исследование памяти было начато немецким психологом Эббингаузом (1885). Влияние Эббингауза оказалось настолько сильным, что экспериментальная психология памяти, по существу, и сегодня продолжает оставаться на позициях Эббингауза. Эббингауз использовал бессмысленный материал. В частности, это, во-первых, позволяло обеспечить одинаково индифферентное отношение испытуемых к запоминаемому материалу. Дело в том, что человеку в своей жизни приходится сталкиваться только с осмысленным материалом, а поскольку каждый из нас имеет отличный от других, свой собственный опыт, невозможно подобрать такой осмысленный материал, чтобы он был бы одинаково незнакомым для всех, а потому был одинаково труден для запоминания. Что касается запоминания бессмысленного материала, то такой опыт у нас, как правило, отсутствует. Эббингауз считал бессмысленный материал наиболее подходящим экспериментальным материалом для изучения памяти. Эббингауз составлял такой материал в соответствии с определенным принципом, в частности, каждое бессмысленное слово состояло из трех букв - одной гласной, расположенной между двумя согласными, то есть это было слово с одним слогом. Оно не должно напоминать ни одно знакомое слово; например, слог бан для русскоязычного испытуемого не годится, так как напоминает слова баня или банк. Можно составить множество таких бессмысленных слов, а что самое главное - каждое из них действительно можно считать единицей.

В соответствии с методом Эббингауза, испытуемые должны запомнить этот материал. Материал, разумеется, предъявляется в упорядоченном виде, что осуществляется механически, посредством специально сконструированного аппарата - так называемого мнемометра. Испытуемый читает ряд бессмысленных слогов до тех пор, пока не запомнит их. 1. Метод заучивания. Испытуемый повторяет ряд бессмысленных слогов до тех пор, пока не сумеет безошибочно воспроизвести его. 2. Метод экономии, или сбережения. Допустим, испытуемому для заучивания определенного ряда бессмысленных слогов нужно 11 повторений. По истечении определенного времени, когда он их совершенно забывает, ему вновь предлагается запомнить этот же материал. На сей раз для его заучивания испытуемому потребуется гораздо меньшее число повторений (допустим, 5), фактически он забыл этот материал не полностью, иначе разве сумел бы он заучить его, повторив всего лишь пять раз вместо одиннадцати. 3. Метод узнавания: испытуемому предъявляется ряд бессмысленных слогов; предварительно его предупреждают, что он должен узнать их среди новых слогов. 4. Метод запомненных членов. Испытуемому один (или несколько) раз предъявляют для запоминания ряд бессмысленных слогов, а затем просят перечислить их. Количество запомненных слогов дает коэффициент правильности запоминания. 5. Метод правильных ответов (впервые введен Иостом, затем переработан Мюллером и Пилцеккером). Испытуемый получает задание ямбически или трохеически прочесть попарно ряд бессмысленных слогов. Затем экспериментатор называет первый член какой-либо пары, а испытуемый должен назвать второй. Как видим, все эти методы ставят перед испытуемым определенную задачу: он должен запомнить определенный материал. Следовательно, испытуемый ставит себе цель запоминания этого материала. Протекание последующей работы его памяти полностью представляет собой целенаправленный процесс. Отсюда очевидно, что посредством данных методов исследуются только случаи произвольного запоминания, а не всех форм памяти. метод бессмысленных слогов позволяет исследовать именно произвольную память. Поэтому все полученные данным методом результаты касаются, по сути, только этой формы памяти, причем лишь одной ее разновидности.